Обычно при зиарате посетителей не проводят даже через все перечисленные помещения, не говоря даже о второстепенных комнатах и коридорах второго этажа, а также помещений в толще пилонов, входы в которые были по хозяйственным соображениям замурованы шейхами.

Год от года увеличивается число семейств шейхов при мазаре Ходжа Ахмеда³. Год от году падает число паломников, стекающихся на поклонение святыне. Значительно реже закалывают при зиарате баранов. Уменьшается спрос на раздаваемые амулеты-тумары, когда-то высоко ценившиеся паломниками⁴ . Скуднее становится приношения шейхам, прежде получавшим немало денег, лошадей, верблюдов, халатов. Не ослабевает только рвение шейхов, отбивающих посетителям на память кусочки надгробий¹, показывающих чудеса “айна-таша”, демонстрирующих на высоте купола кирпич, который должен упасть в день страшного суда, или предлагающих безошибочно счесть подряд несколько раз петли и шишки большого котла. Волнующийся богомолец, обычно сбиваясь, насчитывает то 41 то 40 петель и шишек и видят опять проявление чего-то чудесного.

Громадный величественный портал , обширный полутемный казанлык, залитая розовым светом могила знаменитого суфия, нашептываемые шейхами тайны чудес – в се это оставляет неизгладимый след у богомольно настроенных людей. Даже непорабощенные религиозным ханжеством и формализмом кочевники-казаки глубоко бывают поражены всем виденным и слышанным. Унося с собой острые впечатления и делясь ими с окружающими, они со свойственной детям природы наивной фантазией легко переплетают действительность с вымыслом, отдавая предпочтение второму. Так рождаются легенды о Ходжа Ахмеде, с большой любовью и интересом передающиеся по всей степи.

В них говорится, что чудесная сила Ходжа Ахмеда проявилась в нем уже в юношеском возрасте. Передают, что однажды, когда отец его полол свой город в Сайраме и был совершенно измучен тяжелой работой, проходивший Ходжа Ахмед одним словом очистил землю от сорных трав и колючек. Вскоре после того он пошел на север искать уединения и, дойдя до того места, где стоит теперь Туркестан, воткнул в землю свой посох. Тотчас на поверхности выступила вода, и образовался источник. Тут Ходжа Ахмед возвел себе саклю и разбил огород. Свыше был дан ему белый верблюд, на которого шейх садился при совершении утреннего намаза. Верблюд по воздуху уносил его ежедневно в Мекку, и скорость полета была такова, что, начав совершение намаза в Туркестане, святой кончал его уже в Мекке.

Как-то раз один еврей усомнился в истинности этого и назвал суфия обманщиком. Тот предложил ему явиться утром следующего дня. Велики были изумление и страх еврея, когда при восходе солнца он увидел быстро приближавшегося белого верблюда. Ходжа Ахмед предложил еврею занять место на спине животного позади себя и велел сидеть все время до спуска с закрытыми глазами. Взвился верблюд и понесся в воздухе. Шейх творил намаз. Еврей не вытерпел, одним глазком взглянул вниз и тотчас свалился на землю прямо на то место, где сидел в кругу своих приближенных хан Джулбарс. Сильно были удивлены его внезапным появлением все присутствующие на совещании, а узнав причину этого, хан велел за оскорбление святого сжечь еврея на дереве. Уже пылали ветки сухого ствола, к которому был привязан еврей, когда пролетал на обратном пути в Туркестан из Мекки Ходжа Ахмед. Сжалился он над несчастным и велел дереву с евреем лететь за собой. Еще больше пришли в изумление все сидевшие с Джулбарс-ханом, когда огромное дерево исчезло из их глаз. Сам хан впал с тех пор в глубокое раздумие и, наконец, решил пойти послушать учение Ходжа Ахмеда. Увидев шейха, он привязался к нему всем сердцем и на всю жизнь остался его учеником, делая только добро и распространяя славу своего учителя. Один подле другого были они похоронены после смерти на том месте, где двести лет спустя Тимур начал постройку мавзолея. Но лишь только рабочие вывели стены, как явился в глухую полночь огромный зеленый бык и рогами раскидал все сделанное. Вновь стали возводить здание. Уже сложили арки и своды – и в одну ночь от всего осталась лишь груда развалин. Задумался Тимур. И явился ему во сне некий старец, который объявил волю Ходжа Ахмеда, чтобы сперва возвели мазар на могиле его первого руководителя Баб Арслана. Охотно выполнил это требование Тимур, и только после этого постройку туркестанского мавзолея удалось довести до благополучного конца.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1.*

Надпись верхнего яруса на бронзовом котле.

“ Сказал бог всемогущий и всевышний: “ставите ли вы подающих воду совершающим праздник при запретной мечети”…смотри стих корана.¹ Сказал он (пророк), да будет над ним мир: “кто поставит сосуд для воды ради бога всевышнего, тому бог всевышний соорудит водоем в раю”. Повелел соорудить этот сосуд для воды великий эмир, повелитель народов, избранный попечением царя всемилостивого, эмир Тимур Гураган – да продлит бог его царствование – для могилы шейх-ул-ислама, главы всех шейхов в мире, шейха Ахмеда, уроженца Ясы – да осветит бог его достойную душу. Двадцатого шаваля 801 года”.

(Во втором ярусе). Работа слуги, стремящегося к богу, мастера Абд-ал-Азиза, сына мастера Сарвар-ад-Дина Тавризского”.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2.

Надпись надгробия Рабия Султан бегум, дочери Улугбека Гурагана.

“Это место покоя благородной, прощенной (богом), помилованной, добродетельной Рабия Султан бегум, дочери умершего мученической смертью, могущественного, великого султана Улугбека Гурагана; он же сын могущественнейшего султана мирза Шахруха, сына великого прославившегося эмира Тимура Гурагана. Да осветит бог все могилы до дня суда.

Случилось же горестное происшествие отбытия из жилища временного в обитель вечную в один из месяцев 890 года новолунной эры бегства избранного пророка – да будет с ним милосердие и мир”.